Д Кузиманза - Ну и что, что тролль[СИ]

— Мы в санатории?

— Да. Стены обиты мягким материалом, а на вид это самая обычная штукатурка… — парень повернулся к стене и ударил по ней кулаком. Ни малейшего звука. — Я думаю, резина. Кстати, меня зовут Максим.

— Матильда, — представилась она.

Он склонил голову набок и пристально посмотрел на неё:

— Кто вы?

— Матильда.

— Вы уверены? — он лукаво улыбнулся. — А они сказали, что вас зовут Марина.

— Нет, я Матильда, — повторила она, снова чувствуя себя перевернутой черепахой.

— Понимаю. Вы не будете возражать, если я буду называть вас Марина? Эта фамилия записана во всех ваших документах. Я это знаю, потому что попросил санитара дать мне на них взглянуть. Там написано, что у вас маниакально-депрессивный психоз. Вы знаете, что это такое?

Она вдруг почувствовала во рту ужасную сухость.

— Как вы сказали?

— Маниакально-депрессивный психоз? А я — параноик. Когда я сказал, что это чепуха, он принес мне эту книгу. В ней описана паранойя. У вас бывают галлюцинации, Марина?

— Н-нет…

— Странно.

— Это как раз не странно, — медленно и отчетливо сказала она я. — Меня зовут действительно Матильда.

— Понимаю, — он открывает книгу и начинает перелистывать страницы назад. — Но если вы не Марина, почему вы здесь?

— Это длинная история… — Но ей хочется заставить этого парня поверить ей, и она продолжает: — Я попала в аварию. Потом была в больнице. А потом меня забрал как будто бы мой муж. Мне было плохо, я думала, что это мой парень так назвался. Но в машине мне стало всё понятно.

— Что понятно?

— Что меня похитили!

Матильда с трудом села на кровати, парень машинально потянулся было помочь, но почему-то не сделал этого, только смотрел очень внимательно. Она вдруг поняла, что одета только лишь в коротенькую пижаму, хотела натянуть на себя одеяло, но что-то удержало её левую руку. Она опустила глаза. На её левое запястье был надет наручник, цепь от которого прикреплена к кровати. Парень с интересом наблюдал за ней.

— Они считают, что так будет безопаснее. Грустно, конечно, но они знают, что делают.

Её охватила паника. Она не знала, что говорить дальше.

— Но почему? Почему?

Он пожал плечами:

— Я думаю, из-за "Призрака", Тилли.

И тогда она вдруг узнала его.

25

Тилли подняла голову, внимательно посмотрела на Алексея, облегченно вздохнула.

— Как ты попал сюда? — она пыталась говорить как обычно, но голос её дрожал.

— Без особого труда! Скрутили, когда я входил в подъезд, -

он сидел на койке в рубашке и немного мешковатых джинсах, в которых она видела его на работе. Но в тапочках. Такие же стояли и возле её кровати. Тапочки и её пижама были здешними. — Но ладно обо мне: как себя чувствуешь ты? Значит, голова болит? — Алексей не стал рассказывать, что он не просто входил в подъезд, а возвращался из гаража, покормив Рапида: мало ли, могут подслушать, а Рапид уже раз помог.

Тилли медленно покачала головой:

— Странно, но знаешь, мне всё лучше и лучше. А сейчас даже и голова перестала болеть, наверное, от радости, что увидела тебя, — она смущённо усмехнулась. — То есть, я хочу сказать, что рада была бы, если ты был на свободе, но…

— Да, понятно, понятно… Тш-ш. Ложись!

Тилли, привыкшая к предусмотрительности мага Айвена в "Призраке", тут же упала на кровать и натянула на себя одеяло.

Открылась дверь, и вошел знакомый Тилли, хмурый мужчина, тот, кто увозил её из больницы. Широкие, как у шкафа, плечи, длинное, мясистое лицо, надетый поверх костюма белый халат.

— Привет, ребята, — сказал он и остановился в ногах их кроватей. — Пора ужинать и баиньки! Меня зовут медбрат, так и обращайтесь.

Тилли мысленно ответила, кому он брат, но промолчала. Скольким людям приходится оставлять своё мнение при себе, только потому, что не те обстоятельства, чтобы его высказывать!

— Все в порядке, ребята, душ завтра с утра. А сейчас я по очереди отведу вас в сортир и помыть руки, — сказал ходячий шкаф и отомкнул наручник Тилли. — Только не вздумай шутить и удирать! Вот он уже знает, что при этом бывает.

Злой блеск в глазах Алексея подсказал Тилли, что "шкаф" не шутит. Тогда она решила притвориться такой же слабой, как раньше, и осталась лежать на кровати. Алексей с явным интересом наблюдал за ней, а "шкаф" отступил на несколько шагов:

— Вставай, детка.

Она отвернула одеяло, спустила ноги на пол и встала. И тут же, сделав несколько мелких шажков, упала на край кровати. Упала не от слабости, просто хотела показать "шкафу", что она намного слабее, чем есть на самом деле. Потом привстала и попыталась выпрямиться. "Шкаф" не шевелился, он был слишком подозрителен и опасался ловушки.

— Дай руку, ты! — буркнула Тилли. — Или помоги мне лечь обратно.

— Тише, детка. Я же предупреждал тебя — прежде чем что-нибудь сделать, подумай…

— Ты что, боишься подойти? — её презрительный вопрос подействовал: "шкаф" помог ей встать и ткнул под ноги шлёпанцы.

— Пошли, — скомандовал он. — Стоп, а где твоё полотенце?

— А ты мне его давал?

Он что-то проворчал сквозь зубы, подошёл к тумбочке в ногах кровати Алексея и выдвинул верхний ящик.

— У меня тоже его нет, — сообщил Алексей, отбрасывая книгу на кровать Тилли.

Эта негромкая фраза и шум падения книги у него за спиной произвела на "шкафа" впечатление выстрела: он дёрнулся в сторону, и ящик с грохотом приземлился на полу. Содержимое его, полотенца и какие-то тряпки, рассыпались у ног "шкафа". Тот почему-то очень торопливо и испуганно стал заталкивать всё назад, и вернул ящик на место. Очень нервный тип!

Подняв два полотенце, он одно повесил на спинку кровати Алексея, а другое подал Тилли и открыл перед ней дверь. Они вышли в недлинный, но широкий коридор.

— Вот за этой дверью всё, что нужно, — сказал "шкаф". — Но смотри, я тебя предупредил.

Он привалился плечом к стене и закурил, а Тилли вошла в санузел. Удобства были самые нормальные, но, самое печальное, в стенах не было ни единого окошка, только вентиляционное отверстие размером с блюдце. Когда они вернулись в палату, "шкаф" приковал её опять, потом освободил и отконвоировал Алексея и проделал всю операцию с ним. После этого принёс на подносе два стакана не то сока, не то компота и по булочке с маслом, коротко сказал:

— Ешьте, я сейчас! — и вышел.

Тилли открыла было рот, но у Алексея было такое странное и сосредоточенное выражение лица, что она смолчала, а затем вернулся "шкаф". Они молча поели под его тяжёлым взглядом, затем он забрал на поднос чашки и тарелки, буркнул: "Спать!" — и ушёл. Тогда Алексей вдруг ожил, несколько минут прислушивался и таинственным шёпотом сообщил:

— Мне кажется, вон там, в том ящике, — он указал на шкаф, — они держат запасные ключи от наручников. Я думаю, это сделано на случай пожара.

Тилли чуть не подпрыгнула до потолка, да наручник не пустил: — Что?! Ключи в этом ящике?

— Ты же видела, ключи он принёс с собой. Но когда вывернул ящик, то я видел, как поднял другие, похожие, с пола вместе с барахлом.

Тилли прикинула расстояние от своей кровати до шкафа.

— Я не достану, а вот ты… Но что, если он войдёт?

— Если он наклонится ко мне, стукни его книгой. Вряд ли поможет, но хуже, чем есть, не будет!

Потянувшись к верхнему ящику шкафа, Алексей с большим трудом достал до него кончиками пальцев. Запястье резало, кожа под наручником словно горела, но он упорно тянул ящик на себя, постанывая и срывая ногти. Еще один рывок, и ящик опять свалился на пол, удачно, не перевернувшись. Там лежали полотенца, бинты и еще какие-то тряпки. Но главное — в нём был ключ.

— Есть!

Не прошло и нескольких секунд, как они были свободны. Пока только в пределах палаты.

— За углом коридора — дверь в душ, а дальше железная дверь и окно, — сообщил Алексей.

— А решётки?

— Дверь они запирают, но на окне нет решёток.

— А этот… брат?

— Рискнём!

Они на цыпочках прошли по коридору: никого.

— Похоже, "шкаф" ушёл и запер за собой дверь, — радостно сказала Тилли.

— Кто? А, этот братик… Надеюсь.

— Я тоже… Ох, ты!

Из окна перед ними открылся изумительный вид и на некоторое время ошеломил. Очень странно: это был не знакомый городской пейзаж, а что-то похожее на берег южного моря: безбрежная, чуть волнующаяся водная поверхность, на которой играли миллионы отражений солнечных лучей; разнокалиберные белоснежные и разноцветные яхты с загорелыми моряками, золотистые и серебристые пляжи с веселыми купальщиками, живописные рощи, в которых скрывались высотные здания и коттеджи гостиниц — конечно, они не всё увидели, кое-что и представили. И пальмы, пальмы, пальмы… очень много пальм. А когда они распахнули окно, то в лицо им повеяло теплым и душистым ветерком.